СТИХИ! Что это для нас?

Первое сообщение в теме :

Письмо любимой


Мы в дальней разлуке. Сейчас между нами
Узоры созвездий и посвист ветров,
Дороги с бегущими вдаль поездами
Да скучная цепь телеграфных столбов.

Как будто бы чувствуя нашу разлуку,
Раскидистый тополь, вздохнув горячо,
К окну потянувшись, зеленую руку
По-дружески мне положил на плечо.

Душа хоть какой-нибудь весточки просит,
Мы ждем, загораемся каждой строкой.
Но вести не только в конвертах приносят,
Они к нам сквозь стены проходят порой.

Представь, что услышишь ты вести о том,
Что был я обманут в пути подлецом,
Что руку, как другу, врагу протянул,
А он меня в спину с откоса толкнул:

Все тело в ушибах, разбита губа:
Что делать? Превратна порою судьба!
И пусть тебе станет обидно, тревожно,
Но верить ты можешь. Такое - возможно!

А если вдруг весть, как метельная мгла,
Ворвется и скажет, словами глухими,
Что смерть недопетую песнь прервала
И черной каймой обвела мое имя.

Веселые губы сомкнулись навек:
Утрата, ее не понять, не измерить!
Нелепо! И все-таки можешь поверить:
Бессмертны лишь скалы, а я - человек!

Но если услышишь, что вешней порой
За новым, за призрачным счастьем в погоне
Я сердце своё не тебе, а другой
Взволнованно вдруг протянул на ладони,

Пусть слезы не брызнут, не дрогнут ресницы,
Колючею стужей не стиснет беда!
Не верь! Вот такого не может случиться!
Ты слышишь? Такому не быть никогда!

Эдуард Асадов

Мышонок

Сегодня в норке праздник, -
Мышонку восемь лет!
Шалун он и проказник,
Совсем с ним сладу нет!
Он учится в двух школах,
Грызёт наук гранит, -
Когда тут быть весёлым?
А он всегда шалит!
Уселись ноты-птички
На проводах строки,
А пальцы невелички
Упруги и ловки.
И льётся песня звонко
Сквозь нот чертополох.
Да будет путь мышонка
И славен, и далёк!



Перепечатано
отсюда

Странная улица

Это какая улица?
Улица Мандельштама.
Что за фамилия чёртова -
Как её ни вывёртывай,
Криво звучит, а не прямо.

Мало в нём было линейного,
Нрава он был не лилейного,
И потому эта улица
Или, верней, эта яма
Так и зовётся по имени
Этого Мандельштама...

Апрель 1935

Источник: Осип Мандельштам, собрание сочинений, т.1, стр.213

Паганини

За Паганини длиннопалым
Бегут цыганскою гурьбой -
Кто с чохом чех, кто с польским балом,
А кто с венгерской чемчурой.

Девчонка, выскочка, гордячка,
Чей звук широк, как Енисей, -
Утешь меня игрой своей:
На голове твоей, полячка,
Марины Мнишек холм кудрей,
Смычок твой мнителен, скрипачка.

Утешь меня Шопеном чалым,
Серьёзным Брамсом, нет, постой:
Парижем мощно-одичалым,
Мучным и потным карнавалом
Иль брагой Вены молодой -

Вертлявой, в дирижёрских фрачках,
В дунайских фейерверках, скачках
И вальс из гроба в колыбель
Переливающей, как хмель.

Играй же на разрыв аорты
С кошачьей головой во рту,
Три чёрта было - ты четвёртый,
Последний чудный чёрт в цвету.

5 апреля - июль 1935

Источник: Осип Мандельштам, Сочинения, т.1, стр. 213-214

Паганини

Авантюрист и маклер,
Игрок на бегах и мот,
Смирить свой дурной характер
Антонио просто не мог.
И ради чего стараться?
Чтоб этот вонючий сморчок
Отца перестал бояться
И крепче держал смычок?!
"Паршивая обезьяна!
Опять не сыграл бемоль?"
Безжалостно детскую рану
Пронзает новая боль...
Болезненный хилый ребёнок
С землистого цвета лицом,
Никколо почти с пелёнок
Нещадно был бит отцом.
Зо то, что сутул, нескладен,
Болезнен и длиннорук,
У детства он был украден
Во взрослость, полную мук.
Антонио бил мальчишку,
Не чая дождаться поры,
Когда он из сына фишку
Сварганит для новой игры.
А сын, как ни странно, сколько
Отец бы его ни бил,
Не ненавидел, а только
Нежнее скрипку любил.
Вцепляются пальцы, как клещи
В изъеденный струнами гриф.
То нежно их гладит, то хлещет
Смычок, в плен толпу захватив...
"Не человек, а чертёнок! -
Злобный растёт шепоток,-
Он продал душу, подонок,
И вот вам конечный итог!"
Проклятьем всей жизни явился
Прилипчивый этот ярлык:
Никколо не мог, как ни бился,
Смыть то, что наплёл злой язык.
Флоренция, Парма, Верона,
Рим, Вена, Варшава, Париж
К стопам его пали и в злобном
Навете слюной изошли:
"Отдал душу чёрту, проклятый,
Отца и сестру отравил,
Сбежав из тюрьмы, уж рогатый,
Жену топором зарубил..."
Убийцей, садистом, вампиром
Скрипач гениальный прослыл.
Бессильна молва! Он полмира
Искусством своим покорил.
Могуче под сводами зала
Мелодию скрипка вела.
То лаской до слёз пробирала,
То холодом мрака и зла.
То счастья и света просила,
Склоняясь к земной красоте,
То вдруг о свободе трубила
Под стать карбонарской мечте.
"Смирись же,- артисту шептали,-
И к церкви свой взор обрати,
А то от тоски и печали
Иссохнешь к исходу пути..."
"Как трудно дышать... Я не вижу
Уж больше цветущих полян...
Где я? Что со мной? Я в Париже?
Зачем столько чёрных сутан?.."
Сыновние слёзы и горе,
Душевные муки и боль
Изведали скалы в том море
И остров тот Сен-Фереоль...
Тяжёлые цепи качали
В пещере подвешенный гроб,
Причину сыновней печали
И тему безрадостных снов.
И всё же синьор Ахиллино
Спустя пятьдесят с лишним лет
Сумел убедить: есть причина
Снять строгий церковный запрет...
Вернули на виллу Гайона
В полвека пустующий склеп
Прах гения, тело патрона,
Которому равного нет.



Перепечатано отсюда.

А.С.Пушкин

***

Иной имел мою Аглаю
За свой мундир и черный ус,
Другой за деньги - понимаю,
Другой за то, что был француз,
Клеон - умом ее стращая,
Дамис - за то, что нежно пел.
Скажи теперь, мой друг Аглая.
За что твой муж тебя имел?

Источник.

Борис Пастернак

***
... Но как я сожалею,
Что я не смерть и ноль в сравненьи с ней,
Тогда б я знал, чем держится без клея
Людская повесть на обрывках дней.

Как я присматривался к материалам!
Валились зимы в мушку, шли дожди,
Запахивались вьюги одеялом
С рудными городами на груди.

Всё падало, всё торопилось в воду,
За поворотом превращалось в лёд,
Разгорячась, влюблялось на полгода,
Я даже раз влюблён был целый год.

...

Смешаться всем, что есть во мне Бориса,
Годами отходящего от сна,
С твоей глухой позицией, Лариса,
Как звук рифмует наши имена,

Вмешать тебя в случайности творенья,
Зарифмовать с начала до конца
С растерянностью тени и растенья
Растущую растерянность творца.

Борис Пастернак, Собрание сочинений, том 1, стр. 629, М., Х.Л., 1980

СВИДАНИЕ

Засыплет снег дороги,
Завалит скаты крыш.
Пойду размять я ноги, -
За дверью ты стоишь.

Одна, в пальто осеннем,
Без шляпы, без калош,
Ты борешься с волненьем
И мокрый снег жуешь.

Деревья и ограды
Уходят вдаль, во мглу.
Одна средь снегопада
Стоишь ты на углу.

Течет вода с косынки
По рукаву в обшлаг,
И каплями росинки
Сверкают в волосах.

И прядью белокурой
Озарены: лицо,
Косынка, и фигура,
И это пальтецо.

Снег на ресницах влажен,
В твоих глазах тоска,
И весь твой облик слажен
Из одного куска.

Как будто бы железом,
Обмокнутым в сурьму,
Тебя вели нарезом
По сердцу моему.

И в нем навек засело
Смиренье этих черт,
И оттого нет дела,
Что свет жестокосерд.

И оттого двоится
Вся эта ночь в снегу,
И провести границы
Меж нас я не могу.

Но кто мы и откуда,
Когда от всех тех лет
Остались пересуды,
А нас на свете нет?

Борис Пастернак

Это стихотворение поэт посвятил Ольге Ивинской:

Классические розы
Игорь Северянин

В те времена, когда роились грёзы
В сердцах людей, прозрачны и ясны,
Как хороши, как свежи были розы
Моей любви, и славы, и весны!

Прошли лета, и всюду льются слёзы...
Нет ни страны, ни тех, кто жил в стране...
Как хороши, как свежи были розы
Воспоминаний о минувшем дне!

Но дни идут - уже стихают грозы
Вернуться в дом Россия ищет троп...
Как хороши, как свежи будут розы
Моей страной мне брошенные в гроб!

1925

Текст песни одной из моих любимых групп - "INFERNO":
ДУЛ ВЕТЕР
Дул ветер мрачный и сырой,
И вереск гнулся под горой.
Смешала тень и ночь и день
Угрюмой солнечной порой.

Дул ветер с темных стылых гор,
Под ним стонал окрестный бор,
Стонал, скрипел во тьме сырой
Листвы тревожной разговор.

Дул ветер прямо на восток,
И лес промок, и лес продрог,
Как дым, плывет теперь над ним
На небе туч густых поток...

Александр Блок

"A la tres-chere, a la tres-belle..."
Baudelaire *

Одной тебе, тебе одной,
Любви и счастия царице,
Тебе прекрасной, молодой
Все жизни лучшие страницы!

Ни верный друг, ни брат, ни мать
Не знают друга, брата, сына,
Одна лишь можешь ты понять
Души неясную кручину.

Ты, ты одна, о, страсть моя,
Моя любовь, моя царица!
Во тьме ночной душа твоя
Блестит, как дальняя зарница.

Февраль - март 1898
____________________________________
* Самой дорогой, самой прекрасной... Бодлер (фр.).

Владимир Маяковский

Я сразу смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана;
я показал на блюде студня
косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
прочел я зовы новых губ.
А вы
ноктюрн сыграть
могли бы
на флейте водосточных труб?

Зинаида Гиппиус

ОТРАДА

Мой друг, меня сомненья не тревожат.
Я смерти близость чувствовал давно.
В могиле, там, куда меня положат,
Я знаю, сыро, душно и темно.

Но не в земле - я буду здесь с тобою,
В дыханье ветра, в солнечных лучах,
Я буду в море бледною волною
И облачною тенью в небесах.

И будет мне чужда земная сладость,
И даже сердцу милая печаль,
Как чужды звездам счастие и радость...
Но мне сознанья моего не жаль.

Покоя жду... Душа моя устала...
Зовет к себе меня природа-мать...
И так легко, и тяжесть жизни спала...
О, милый друг, отрадно умирать!

1889

София Парнок

* * *
Каждый вечер я молю
Бога, чтобы ты мне снилась:
До того я полюбилась,
Что уж больше не люблю.

Каждый день себя вожу
Мимо опустелых комнат,—
Память сонную бужу,
Но она тебя не помнит...

И упрямо, вновь и вновь,
Я твое губами злыми
Тихо повторяю имя,
Чтобы пробудить любовь...
1919

Николай Гумилев

CREDO

Откуда я пришел, не знаю...
Не знаю я, куда уйду,
Когда победно отблистаю
В моем сверкающем саду.

Когда исполнюсь красотою,
Когда наскучу лаской роз,
Когда запросится к покою
Душа, усталая от грез.

Но я живу, как пляска теней
В предсмертный час больного дня,
Я полон тайною мгновений
И красной чарою огня.

Мне все открыто в этом мире -
И ночи тень, и солнца свет,
И в торжествующем эфире
Мерцанье ласковых планет.

Я не ищу больного знанья,
Зачем, откуда я иду;
Я знаю, было там сверканье
Звезды, лобзающей звезду.

Я знаю, там звенело пенье
Перед престолом красоты,
Когда сплетались, как виденья,
Святые белые цветы.

И жарким сердцем веря чуду,
Поняв воздушный небосклон,
В каких пределах я ни буду,
На все наброшу я свой сон.

Всегда живой, всегда могучий,
Влюбленный в чары красоты.
И вспыхнет радуга созвучий
Над царством вечной пустоты.

Андрей Белый

ЖДИ МЕНЯ

Далекая, родная,-
Жди меня...

Далекая, родная:
Буду - я...

Твои глаза мне станут
Две звезды.

Тебе в тумане глянут -
Две звезды.

Мы в дали отстояний -
Поглядим;

И дали отстояний -
Станут: дым.

Меж нами, вспыхнувшими,-
Лепет лет...

Меж нами, вспыхнувшими,
Светит свет.

1924, Москва

Валерий Брюсов

МОЯ МЕЧТА

Моей мечте люб кругозор пустынь,
Она в степях блуждает вольной серной,
Ей чужд покой окованных рабынь,
Ей скучен путь проложенный и мерный.
Но, встретив Холм Покинутых Святынь,
Она дрожит в тревоге суеверной,
Стоит, глядит, не шелохнет травой,
И прочь идет с поникшей головой.

Иннокентий Анненский

Какой тяжелый, темный бред!
Как эти выси мутно-лунны!
Касаться скрипки столько лет
И не узнать при свете струны!

Кому ж нас надо? Кто зажег
Два желтых лика, два унылых...
И вдруг почувствовал смычок,
Что кто-то взял и кто-то слил их.

"О, как давно! Сквозь эту тьму
Скажи одно: ты та ли, та ли?"
И струны ластились к нему,
Звеня, но, ластясь, трепетали.

"Не правда ль, больше никогда
Мы не расстанемся? довольно?.."
И скрипка отвечала да,
Но сердцу скрипки было больно.

Смычок все понял, он затих,
А в скрипке эхо все держалось...
И было мукою для них,
Что людям музыкой казалось.

Но человек не погасил
До утра свеч... И струны пели...
Лишь солнце их нашло без сил
На черном бархате постели.

Анна Ахматова

Молюсь оконному лучу -
Он бледен, тонок, прям.
Сегодня я с утра молчу,
А сердце - пополам.
На рукомойнике моем
Позеленела медь.
Но так играет луч на нем,
Что весело глядеть.
Такой невинный и простой
В вечерней тишине,
Но в этой храмине пустой
Он словно праздник золотой
И утешенье мне.

1909

Николай Асеев

Как желтые крылья иволги,
как стоны тяжелых выпей,
ты песню зажги и вымолви
и сердце тоскою выпей!

Ведь здесь — как подарок царский —
так светится солнце кротко нам,
а там — огневое, жаркое
шатром над тобой оботкано.

Всплыву на заревой дреме
по утренней синей пустыне,
и — нету мне мужества, кроме
того, что к тебе не остынет.

Но в гор голубой оправе
все дали вдруг станут отверстыми,
и нечему сна исправить,
обросшего злыми верстами.

У облак темнеют лица,
а слезы, ты знаешь, солены ж как!
В каком мне небе залиться,
сестрица моя Аленушка?

1916