Исаак Бабель

Его сочинения и по сей день во всем мире считаются литературной визитной карточкой Одессы.

Тайная свадьба

Исаак Эммануилович Бабель родился 13 июля 1894 года в довольно небедной еврейской семье. Его образованию родители придавали огромное значение: еще в детстве Исаак говорил на идише, немецком и французском языках. Дело в том, что по российскому закону о «черте оседлости» евреям не позволялось жить в центральных городах. Исключение делалось только для очень одаренных детей. Так что французским Бабель владел настолько, что первые новеллы написал именно на нем. К сожалению, эти рассказы не дошли до наших дней, затерявшись в архивах изъятых НКВД при аресте писателя в 1939 году. Любопытно, что там исчезло и его личное дело бывшего сотрудника ЧК, в ряды которого он вступил в 1917 году.

В школе же, по воспоминаниям самого Бабеля, он «отдыхал». В гимназию Исаак поступил после того, как его отец «долго общался взаперти с попечителем гимназии». Сумма взятки, заплаченная отцом будущего писателя за обучение того в гимназии, чуть не разорила все предприятие Эммануила Бабеля. Отец видел своего сына удачливым коммерсантом, но внезапный для всей семьи брак Исаака поставил на его карьере предпринимателя жирную точку.

Женился Бабель в служебной командировке. Дело в том, что его отец закупал сельскохозяйственные машины у крупного киевского промышленника Гронфайна и посылал за ними своего сына. Там и познакомился Исаак со своей будущей женой - Евгенией Гронфайн. Но шансов получить официальным путем разрешение на брак у молодых влюбленных не было - старший Гронфайн не видел выгодной партии в браке своей дочери с одесским студентом Бабелем. Поэтому выход был найден моментально: влюбленные бежали в Одессу, где их обвенчал местный раввин в синагоге. Однако взбешенный отец Исаака, которому выходка сына принесла внезапные убытки (ни о каких дешевых поставках с предприятия Гронфайна теперь речь не шла), отказал ему в дотациях на дальнейшее образование. Несмотря на это, Исаак не пал духом и решил попытать счастья в других городах.

В 1916 году Бабель уезжает в Петроград. В столице империи Исаак более года перебивается случайными заработками, пытаясь опубликовать свои рассказы. Но в большинстве изданий его новеллы отвергают с формулировкой «цинизм и бесстыдство». Судьба сводит Бабеля с Максимом Горьким, по протекции которого и публикуются первые произведения одесского прозаика. Рассказ «Щель» получает скандальную репутацию и одновременно выводит Бабеля в число знаменитостей России. В произведении одессит описал быт проституток, подсмотренный через щель в стене. Резонанс был неоднозначен: сразу несколько критиков подали на него в суд, считая его порнографом. Слушание должно было состояться в марте 1917 года. От приговора Бабеля спасла только Февральская революция.

Жизнь бандитов изнутри

Писатель был очень дружен с Леонидом Утесовым. По утверждению джазмена, именно им были подсказаны Бабелю некоторые сюжеты и диалоги. Исаак называл одесского певца Утесиком, часто бывал у него в гостях.

Рассказы Бабеля первым стал читать с эстрады в начале своей карьеры именно Утесов. Они часто сопровождались одесскими куплетами. Певец также выступил невольным консультантом Бабеля при написании им «Одесских рассказов» - ведь он хорошо знал Михаила Винницкого (Японца) по Одессе.

Для знакомства с жизнью бандитов и налетчиков Молдаванки изнутри Бабель как-то поселился в квартире еврея Циреса. Прожив несколько недель в доме старика, он вдруг понял, что тот сам является наводчиком бандитов. Причем Цирес, по словам Бабеля, одновременно работал на несколько банд, за что и поплатился. Однажды утром его нашли с финкой в груди, а «вежливый начальник уголовной милиции, который сам мечтал стать писателем, порекомендовал Исааку Эммануиловичу поискать себе другой адрес, мотивируя это угрозой для жизни». Любопытно, что к тому времени сам Бабель уже работал в Одесской ЧК. Совместно со знакомством с жизнью бандитов изнутри писатель выполнял задание для большевистской спецслужбы. Голодная жизнь заставила его перейти на работу в Продовольственную комиссию, что спасло от голодной смерти не только семейство Бабелей, но и Константина Паустовского, с которым Исаак познакомился в Одессе.

В 1921 году Бабель по протекции Михаила Кольцова устраивается на работу комиссаром отдела политического просвещения в Первую конную армию, с которой прошел всю польскую кампанию. Воевал Исаак под именем Кирилла Лютова, другой альтернативы просто не было, - евреев, мягко говоря, красное казачество недолюбливало. Кульминацией польской кампании было стояние на Висле, когда Красная Армия чуть было не взяла приступом Варшаву. Но в результате операции польских войск Первая конная армия была отброшена с польской территории и понесла жестокое поражение. Дело в том, что красное казачество Буденного очевидно беспредельничало на оккупированной польской земле. Погромы, массовые убийства поляков и евреев начинались сразу же после каждого захвата польского местечка. Этот факт долго и тщательно замалчивался официальной советской пропагандой. Бабель без прикрас отразил красный террор в своих рассказах. За это и поплатился. По свидетельству Шкловского, в Конной армии комиссара политпросвета Кирилла Лютова жестоко избили бойцы. Били, по словам Бабеля, долго и «чуть не убили».

После публикации цикла рассказов «Конная армия» бывший командующий красным казачеством Семен Буденный, по свидетельствам очевидцев, публично угрожал «порубить этого еврея Бабеля в капусту». Правда о неприглядных «подвигах» Первой конной наизнанку выворачивала миф о Гражданской войне, придуманный к этому времени придворными писателями и поэтами. Несмотря на угрозы маршала и официальную травлю, за Бабеля заступился Максим Горький. По мнению многих, именно это заступничество продлило жизнь писателю почти на 10 лет.

Как выглядел Бабель? Писатель Лев Славин вспоминал: «Он был невысок, раздался более в ширину. Это была фигура приземленная, прозаическая, не вязавшаяся с представлением о кавалеристе, поэте, путешественнике. У него была большая, лобастая, немного втянутая в плечи голова кабинетного ученого». Прирожденный рассказчик, Бабель, тем не менее, не любил давать интервью. Однажды на вопрос поэтессы Веры Инбер о его ближайших планах Бабель ответил: «Собираюсь купить козу...» Он постоянно и много шутил. Часто по телефону говорил женским голосом: «Его нет. Уехал. На неделю. Передам».

Когда его жена Евгения с дочкой перебрались в Париж, Бабель бывал во Франции наездом, а в Москве у него тем временем бурно развивался роман с актрисой мейерхольдовского театра Тамарой Кашириной. Та родила ему сына Мишу, впоследствии ставшего художником. И... вышла замуж за другого писателя - Всеволода Иванова. А Исаак все же расстался с Евгенией.

«Гулять за границей я согласен, а работать надо дома»

В 1932 году Бабель познакомился с Антониной Пирожковой и женился на ней, по его признанию, «дивной женщине с изумительной анкетой: мать неграмотная, а сама инженер на Метрострое». У них родилась дочь Лида. Исаак мог вместе с ними покинуть Россию, имея возможность выезжать на Запад. Но Бабель этого не сделал. Почему? В конце 1932 года в Париже он говорил художнику Юрию Анненкову: «У меня — семья: жена, дочь, я люблю их и должен кормить их. Но я не хочу ни в каком случае, чтобы они вернулись в советчину. Они должны жить здесь на свободе. А я? Остаться тоже здесь и стать шофером такси, как героический Гайто Газданов? Но ведь у него нет детей! Возвращаться в нашу пролетарскую революцию? Революция! Ищи-свищи ее! Пролетариат? Пролетариат пролетел, как дырявая пролетка, поломав колеса! И остался без колес. Теперь, братец, напирают Центральные Комитеты, которые будут почище: им колеса не нужны, у них колеса заменены пулеметами! Все остальное ясно и не требует комментариев, как говорится в хорошем обществе... Здешний таксист гораздо свободнее, чем советский ректор университета.... Шофером или нет, но свободным гражданином я стану...»

Не стал. Не получилось. Чуть раньше, 28 октября 1928 года, Бабель писал матери: «Несмотря на все хлопоты — чувствую себя на родной почве хорошо. Здесь бедно, во многом грустно, но это мой материал, мой язык, мои интересы. И я все больше чувствую, как с каждым днем я возвращаюсь к нормальному моему состоянию, а в Париже что-то во мне было не свое, приклеенное. Гулять за границей я согласен, а работать надо здесь».

И он упорно трудился (хотя с каждым годом все меньше публиковался) — написал рассказы «Фроим Грач», «Ди Грассо», драму «Закат», пьесу «Мария». Ради заработка много работал для кино, задумал цикл рассказов и повесть «Коля Топуз», о которой говорил: «Я хочу показать, как такой тип приспосабливается к советской действительности. Коля Топуз работает в колхозе, потом отправляется на шахту в Донбасс. Но поскольку в душе он все же бандит, то постоянно в конфликте с нормальной жизнью и все время попадает в смешные и нелепые ситуации».

Надежда Мандельштам была хорошо знакома с Бабелем в те годы: «Он, кажется, никогда не жил в писательских домах, а всегда как-то неожиданно, не так, как другие. Мы с Осипом с трудом отыскали его в каком-то непонятном особняке. Мне смутно помнится, будто в этом особняке жили иностранцы, а Бабель снимал у них комнаты на втором этаже. А может, он так нам сказал, чтобы мы удивились. Он очень любил удивлять людей. Ведь иностранцев боялись, как огня: за самое поверхностное знакомство с ними летели головы. Кто бы решился поселиться у иностранцев? Я до сих пор не могу опомниться от удивления и не знаю, в чем там было дело. Бабель всегда нас чем-нибудь поражал, когда мы встречались.

Мы рассказали Бабелю о наших бедах. Разговор был долгий, а он слушал нас с необычайным любопытством. Весь поворот головы, рот, подбородок и особенно глаза Бабеля всегда выражали любопытство. У взрослых редко бывает такой взгляд, полный неприкрытого любопытства. У меня создалось впечатление, что основной движущей силой Бабеля было неистовое любопытство, с которым он всматривался в жизнь и в людей».

Расстрел

Повесть «Коля Топуз», как и начатый Бабелем роман о ЧК, читатели так и не увидели. При аресте писатель сокрушался: «Не дали доработать». Не помогла ни дружба с отдельными чекистами (писатель посещал литературный салон своей старой одесской знакомой Евгении Халютиной, жены наркома Ежова: ему было интересно узнавать новости и детали жизни правящего класса), ни пропетая вождю осанна на Первом съезде советских писателей: «...Посмотрите, как Сталин кует свою речь, какой полны мускулатуры его немногочисленные слова. Я не говорю, что всем нужно писать, как Сталин, но работать, как Сталин, над словом нам надо».

За Бабелем пришли на рассвете 16 мая 1939 года на даче в Переделкино. Завели «дело №419», обвинив в шпионаже. Исаак не просто признался, а написал большой документ, очень похожий на литературные мемуары, по сути - обращение к «товарищам потомкам». Потом Бабель отказался от своих признаний: мол, не был ни участником террористической организации среди писателей, ни французским и австрийским шпионом. Но это уже не имело никакого значения: «преступник» был уличен. На приговоре комиссар внутренних дел СССР Берия начертал: «Утверждаю».

Вдова писателя 15 лет прожила в тревожном ожидании, надеясь на освобождение Бабеля. Только в 1954 году, после смерти Сталина, она, как и многие другие родственники репрессированных, узнала правду: писатель был расстрелян вскоре после ареста. Точная дата гибели неизвестна, сведений о месте его захоронения так и нет. Пропали в недрах Лубянки и рукописи Бабеля: 15 папок, 11 записных книжек, 7 блокнотов с записями.

Писатель был вычеркнут из пантеона советской литературы. Правда, реабилитировали его одним из первых. Самое полное издание Бабеля вышло лишь в 1990 году в московском издательстве «Правда». Его составила и подготовила к печати жена писателя Антонина Николаевна Пирожкова-Бабель.